Вышел ежик из тумана покурил марихуану

Однажды собратья вручили ему шутливый приз, «Золотую черепаху». Норштейн сразил мир 46! Сзади — чуток наименее именитые «Битва при Керженце», «Лиса и заяц», «Журавль и цапля». Спустя три года Норштейн поражает мир «Сказкой сказок». В , по результатам другого интернационального опроса, проведенного Академией Киноискусства вместе с Голливудом, «Сказка» признана «лучшим анимационным фильмом». К этому моменту режиссер уже три года работал над «Шинелью».

Сотки безответных вопросцев 1-го к другому, оставившему по для себя одну огромную тайну. Тайной остается и то, почему Норштейн не может окончить собственный кинофильм. За сиим стоит вопросец, на который он никак не может ответить. Нам, его современникам, остается только осторожно прислушаться к художнику, прикоснуться к тайне его мучительного творческого процесса. Чувствительные жители страны восходящего солнца ранее остальных распознали в Норштейне Учителя, гения.

Наиболее 20 раз они приглашали его вести в Токио мастер-класс, по заказу японских коллег Норштейн сделал кинофильм «Зимние дни» по стихам великого японского поэта Басе. Норштейну была вручена основная правительственная заслуга Стране восходящего солнца — Орден Восходящего солнца. На создание «Шинели» тотчас не было ни сил, ни средств.

Разрушение страны стал личной катастрофой профессионалы. Малыши выросли, супруга Франческа переехала жить на дачу. В предвечернем тумане мир кажется загадочным, и перед Ёжиком то и дело появляются диковинные образы. Посреди их — Филин, заглядывающий вкупе с путешественником в колодец; Улитка, в один момент перевоплащающаяся в Слона; Летучая мышь, пугающая размахом крыльев; Собака, возвращающая герою утерянный узелок с вареньем.

Особенное воспоминание на Ёжика производит белоснежная Лошадка, размытый силуэт которой несколько раз возникает в дымке [10] [11] [12]. Через туман временами слышится глас Медвежонка, окликающего Ёжика. Торопясь на зов, герой падает в реку. Его спасателем становится загадочный «кто-то», доставивший путника до берега. Попав в конце концов в дом Медвежонка, Ёжик слушает друга, который ведает, что он уже раздул на крыльце самовар для вечернего чаепития, собрал можжевеловые веточки, «чтоб дымок был», придвинул поудобнее плетёные кресла: «Ведь кто же, не считая тебя, звёзды-то считать будет?

В сути, это история о фантазиях и ужасах задумчивого и мечтательного ребёнка. В конце концов, добравшись до собственного друга-медвежонка, малыш посиживает тихий и молчаливый, потрясённый своими ужасными и магическими переживаниями. Домашний альянс, по словам режиссёра, не лишь помогает, но и мешает творчеству: «Она не поспевает за моей реактивностью, моей требовательностью, а мне кажется, что она ленится и не может довести себя до нужного состояния». Ярбусова, в свою очередь, говорила, что, приступая к работе над «Ёжиком…», Норштейн планировал «между делом» снять незамудреную сказку.

Но заместо предполагаемой лёгкости вышел «суровый» опыт, в ходе которого почти все технические приёмы использовались в первый раз. Так, в листья, нарисованные Ярбусовой, помещалась с помощью проектора вода, которая — ради заслуги единой фактуры изображения — обрабатывалась штрихами [14] [15].

Накладные детали для Ёжика и собранный персонаж Подольше всего художница работала над образом Ёжика. Уже были нарисованы остальные персонажи, придуманы декорации, начались съёмки, а основной герой не выходил — по замечанию Норштейна, на картинах повсевременно появлялись не ёжики, а ежи. Осознание того, каким должен быть главный персонаж, появилось во время вечерней прогулки супругов, когда они узрели на улице даму с ручным ёжиком.

Возвратившись домой, Ярбусова нарисовала героя одной линией, и он сходу обрёл «внутреннюю ясность». Для того чтоб достигнуть «детской выразительности» вида, режиссёр привязал правую руку Франчески, и Ёжик был сотворен левой [5] [16] [17].

Некие исследователи обнаруживают в нарисованном Ёжике наружные черты драматурга Людмилы Петрушевской , написавшей вкупе с Норштейном сценарий мульта « Притча сказок ». О возможном сходстве говорила в книжке «Истории из моей своей жизни» и сама Петрушевская, вспоминавшая, что в середине х годов режиссёр в телефонном разговоре «весьма церемонно» поинтересовался, не будет ли Людмила Стефановна против использования её профиля в виде главенствующего героя.

Тем не наименее спустя десятилетия Норштейн утверждал, что никаких особых отсылок к облику Петрушевской ни у него, ни у Ярбусовой не было, хотя в процессе поисков это могло проявиться «на бессознательном уровне» [2] [18] [19]. В то же время чувство «всемирности героя», отмечаемое зрителями художник-мультипликатор Николай Серебряков именовал его «Божьим человеком» , соединено, возможно, с тем, что во время съёмок «Ёжика…» Норштейн и Ярбусова нередко смотрели на икону Андрея Рублёва «Спас Вседержитель» « Звенигородский чин ».

Как говорил потом режиссёр, силуэт рублёвского Спаса в нём «просто живёт»: «Сам этот абрис неописуемый, таковой силы, таковой динамики. Оценивая творчество Франчески Ярбусовой, искусствовед Сергей Асенин направлял внимание на способность художника наделять мультипликационных животных человечьими свойствами — эта особенная «тональность антропоморфизма » дозволяет по очам, движениям, манерам животных угадывать их нравы.

Художник-мультипликатор Лана Азарх отмечала, что конкретно Ярбусова «создала зримый мир Юриных картин» [22] [23]. Персонажи[ править править код ] Ёжик и Филин По признанию Норштейна, ему постоянно была симпатична «бессловесность» анимационных персонажей, которые, в отличие от живых актёров, не могут в процессе работы возразить постановщику.

В то же время «в их есть одна беспощадная черта: они полностью неумолимы», подчёркивал режиссёр [5]. Фигурку главенствующего героя Ёжика, имевшего «рост» около пятнадцати см, создатели кинофильма сделали из пары слоёв целлулоида, покрытого масляными и акриловыми красками. Благодаря многослойности силуэт смотрелся фактурным и объёмным. Раздельно были сделаны и прикреплены такие детали, как глаза персонажа, его лапы и узелок с вареньем.

Иголки, вибрирующие во время движения, Франческа Ярбусова нарисовала белилами и сверху покрыла акварелью; работа велась молниеносным прикосновением кисти без исправлений, практически по технологии китайских и японских живописцев. Ёжик наивен и любознателен: в пути он «перекликается» с колодцем, трогает лапами туман, передразнивает пролетающих мотыльков. Своим поведением он припоминает ребёнка, в первый раз открывающего для себя обилие мира [24] [25] [26] [27].

Специфичной «тенью» Ёжика является Филин, последующий за героем практически по пятам и пытающийся в точности воспроизводить его движения и жесты. Когда Ёжик засматривается на звёзды, отражённые в воде, Филин тоже останавливается около лужицы, но лицезреет в ней лишь себя.

Основной герой «гукает» в колодец, дожидается ответного отклика и отчаливает дальше; его крылатый «двойник» следом взбирается на сруб и повторяет те же деяния, неудачно стараясь осознать, что же увлекательного можно услышать и узреть в глубине данной ямы. По словам Норштейна, «Филин — тот же Ёжик, лишь напротив. Он таковой же простодушный, лишь дурной». Съёмки фигуры Филина, отражённой в воде, создатели кинофильма вели с секундомером, по кадрам перемещая силуэт героя в согласовании с его бликом в луже.

Раздельно была сотворена лапа, которую Филин погружает в водоём, — её снимали в обычном тазу для умывания [24] [28]. Во время странствий Ёжик обнаруживает, что погружённый в туман мир меняет обычные формы и размеры: Улитка припоминает очертаниями Слона, Летучая мышь способна закрыть крыльями весь горизонт, а окутанная дымкой белоснежная Лошадка воспринимается как эталон сказочной красы.

Изначальное удивление впечатлительного героя перед непонятными видениями и перевоплощениями равномерно перебегает в страх; он исчезает опосля возникновения Собаки «с самой добродушной физиономией на свете» определение искусствоведа Аэлиты Романенко. Зевок Собаки, возвращающей Ёжику потерянный узелок с вареньем, снимает напряжение и привносит в действие «ноту успокоения» [24] [29]. Торопясь на зов Медвежонка, обеспокоенного исчезновением друга, Ёжик попадает в водоём, который трактуется исследователями как мифологическая Лета — река забвения в королевстве мёртвых.

Спасателем героя оказывается Рыба возможно, сом , деликатно предложившая ему свою помощь. Рыбу создатели кинофильма сделали из кусков целлулоида, которые были скреплены шарнирами; она оказалась практически четкой копией персонажей восточных кукольных театров — китайского либо индонезийского [24] [30] [31].

Связь с живописью и кинематографом[ править править код ] Пауль Клее. Особенное место посреди мастеров, близких Норштейну по духу, занимает германский и швейцарский живописец Пауль Клее , произведения которого режиссёр именует «азбукой и морфологией для мультипликации». По мнению Норштейна, для аниматоров акварельные и графические работы Клее — фактически то же самое, что баховский « отлично темперированный клавир » — для музыкантов [22] [32] [33].

Его фактуры — сигналы действительности, потому так просто услышать их звучание. Так, в васнецовских иллюстрациях к притче « Три медведя », приспособленной для российских изданий Львом Толстым , все предметы «фактурны», в том числе кора дерева, которое стоит рядом с обеденным столом. Такое «вещественное» восприятие мира свойственно детям с их свежайшим взором на предметы либо первобытным людям, считает Танака, и оно, возможно, отыскало типичное продолжение в мульте «Ёжик в тумане», где часть событий происходит около огромного дерева со настолько же «фактурной» корой [32].

Сразу исследователи проводят параллели меж «Ёжиком в тумане» и некими произведениями синематографа. Одним из собственных возлюбленных кинофильмов Норштейн называл « Листопад » Отара Иоселиани — по признанию режиссёра, эту картину он смотрел «несчётное количество раз».

Герой «Листопада» Нико, оказавшись в сложных жизненных обстоятельствах, обучается осознавать окружающих и равномерно взрослеет; схожим образом норштейновский Ёжик, попав в туман, открывает для себя обилие мира. Персонаж, пережив за короткое время самые различные состояния — безмятежность, удивление, тревогу, ужас, — на очах изменяется и получает новейший жизненный опыт.

Танака обнаруживает также перекличку на уровне образов меж «Ёжиком…» и « Андреем Рублёвым » — к примеру, белоснежная Лошадка в ленте Норштейна припоминает отстранённых, не реагирующих на чужие эмоции лошадок из кинофильма Тарковского [32] [37].

По мнению Миши Ямпольского , история про заблудившегося Ёжика соотносится с отдельными эпизодами из кинофильма Федерико Феллини « Амаркорд » — в обеих картинах «туман превращает мир в фантазм, противопоставленный реальности» [38]. Влияние культуры Восточной Азии[ править править код ] Ма Юань. XII век Хасэгава Тохаку. XVI век. Пример японской эстетики : моно но аварэ , ваби-саби и югэн В число главных технических находок, определяющих стилистику «Ёжика…», заходит внедрение ярусных декораций, которые были сделаны Норштейном и Жуковским в традициях древнекитайского марионеточного театра.

Благодаря данной нам технологии, объединяющей кукольную анимацию с перекладкой, выстраивается глубина изображения. При этом зритель, смотря на экран, вряд ли сумеет найти, каково реальное расстояние от близкого плана до далекого, так как оно, по словам Миши Ямпольского, «одновременно и нескончаемо, и минимально».

Схожая перспектива очень изредка встречается в европейском изобразительном искусстве как исключение — некие картины мастеров ведуты [комм. Для живописцев этих государств масштаб измерения был условностью, и пространственная глубина в их работах формировалась за счёт «причудливой игры линий и цвета». В этих пейзажах, основанных на «ярусном» восприятии глубины, на переднем плане иногда изображались дерево и человек, а вдалеке — на «неопределённо большом» расстоянии — появлялись окутанные туманом горы.

Схожим образом решались художественные задачки и в кинофильме «Ёжик в тумане», считал Ямпольский [40]. Важную роль в китайском искусстве играл туман, с помощью которого живописцы отражали не «статичный момент», а неуловимость бытия, его текучесть, появление и исчезновение. Для передачи его движения, согласно доктрине поэта Су Ши , художнику надлежало противопоставить неизменные элементы мира человек, дом, птица, вещь — изменчивым туман, ручей, дерево, тростник.

Норштейн, стремясь оживить анимационную живопись, насытил «пространство» кинофильма тем же туманом, что стелется над реками либо летит меж скал в пейзажах Ма Юаня и Го Си. Практически зримая «молочная пелена» поначалу была включена режиссёром в ленту «Цапля и журавль», а позднее стала главным художественным образом в истории про заблудившегося Ёжика [41]. В этом же кинофильме есть один чрезвычайно красивый момент, когда ёжик протягивает в туман лапу и она начинает медлительно расплываться в дымке.

Тут игра места зримо перебегает в игру появлений-исчезновений мира, отражается на самом нраве действительности. Чем поглубже тонет предмет в молоке, тем скорее теряет он форму. В «Ёжике…» оператор Жуковский снимал реальную воду, которая позднее вписывалась в нарисованные кадры. По мнению Ямпольского, это соединение — «серебристая рябь» и «монохромная гладь» — вышло в кинофильме не совершенно органичным; тем не наименее вода в ленте всё же выполняет согласно теории Су Ши функцию контраста по отношению к пейзажу с «постоянной формой».

Не считая тумана и воды, к «дышащим», изменчивым элементам кинофильма относятся мерцающие огоньки, загадочные деревья, светлячки, с помощью которых герой пробует отыскать дорогу к дому Медвежонка. Им противостоят «носители чёткой формы» — животные и птицы, силуэты которых то растворяются в дымке, то появляются вновь.

Объединение пластов происходит с помощью цвета. Исходные и финальные сцены мульта сделаны в голубой и золотистой гамме; центральная часть выдержана в светлых, практически белёсых тонах с «интенсивными вкраплениями» [43]. Юрий Норштейн во время чтения лекций о искусстве анимации на Высших курсах сценаристов и режиссёров воспроизводил стихи восточных поэтов в качестве иллюстрации к отдельным тезисам.

Так, рассказывая о изменчивости кадров в «Ёжике…», где реке противопоставлен статичный антураж, режиссёр цитировал строчки строчки японского поэта Мацуо Басё , дающие общее представление о том, как в кинофильме происходит постепенная смена картинки: «Срезан для крыши камыш.

Композиция кинокадра, по словам режиссёра, «возникает там, где есть точка, за которой мы пристально следим» [44]. Операторская работа. Съёмки на ярусных стёклах[ править править код ] Устройство станка для ярусной съёмки авторская схема Норштейна. Раскадровка «Панорама по дереву». Приобретенный итог Оператор ленты Александр Жуковский до прихода в мультипликацию работал на студии научных и учебных кинофильмов , а также занимался документальным кино.

С Норштейном он снял киноленты «Цапля и журавль», «Ёжик в тумане» и значительную часть « Шинели ». По словам режиссёра, Жуковский относился к той же творческой плеяде мастеров, что и операторы игрового кино Александр Княжинский и Жора Рерберг. Как вспоминал потом Норштейн, Жуковский умел даже в самых сложных производственных обстоятельствах сохранять ироничность. У него был собственный проф язык: целлулоид он назвал «портянкой», свежайшие творческие находки — «фенечками».

Оператор был также создателем шуточного выражения: «Лучше портвейн в стакане, чем Ёжик в тумане» [45] [46] [47]. Съёмки «Ёжика…» иногда требовали нетривиальных решений, и Жуковский совместно с Норштейном сделали ряд новаций, позволивших исследователям говорить о этом анимационном кинофильме как о типичном «художественном эксперименте».

Так, оператор вкупе с режиссёром употребляли в работе съёмку на ярусных стёклах. Сама по для себя эта разработка не нова — схожим образом осуществлялось действо в восточном в частности, китайском марионеточном театре теней , который был устроен на «силуэтном принципе»: фигуры кукол располагались за матовой плёнкой, а направленный на их свет шёл из глубины сцены.

Применяя аналогичный способ, к примеру, в сценах погружения мира в «воздушное молоко», оператор исходил из того, что основным изобразительным средством должен быть «эффект тумана». Для этого на стёклах, где лежал целлулоид, делались картинки на ярусах [комм. Восемь ярусов, использовавшихся в работе, сформировывали разную среду — от густого тумана до лёгкой дымки.

При внедрении этого способа плоскостная анимация достигала иллюзии объёмной, а возникающее место усиливало чувственный эффект. Съёмки велись свободно двигающейся камерой — это дозволяло кадру обретать «летучесть». Практически для каждого отдельного плана в «Ёжике…» создавались новейшие «туманы»; их концентрация зависела от событий и действий персонажа в определенном эпизоде. Система движения ярусов вкупе с технологией напыления «тумана» на целлулоиде помогала вполне «растворить» Ёжика, Филина либо Лошадка в тумане либо, напротив, «вернуть» их из глубины кадра [49] [47] [46] [50] [48].

Для съёмок эпизода с деревом, которое воспринимается Ёжиком как вращающаяся громада, были подготовлены отдельные фрагменты, прикреплённые к ярусам. Лежащие на целлулоидах нарисованные ветки во время работы камеры медлительно вращались, создавая чувство поворота ствола вокруг собственной оси, тогда как он на самом деле оставался неподвижным. Иная сцена — «Летающие мотыльки около дома Медвежонка» — была построена по принципу игры света и тени.

Боты ведут можно ли курить дикую марихуану моему

Что с пн.

Мне куст конопли обои правы

Что с пн.